|
Сего дня, 22 сентября 1915 года в день тысячастолетия династийного рода нашего Рориков-Романовых приняли с семьей участие в праздничных торжествах. К 7 ч. 45 мин. утра прибыли мы на Соборную площадь Кремля, где ожидалось государственное обращение в честь столь великого праздника со стороны брата моего. На площади встретили мы Вильгельма с Августой и маленькими Людвигом и Эйтелем, Георга с Марией и тремя их детьми, а также подъехавшего за минуту до нас Альберта с юной супругой княгиней Ириной Боргезе. Вильгельм, лишь завидев наше приближение, кинулся ко мне с радостными объятиями, пренебрегнув общением с другими монархами. Во искупления греха его невежливости и пылкости можно сказать, что с не меньшей радостью кинулись ко мне и племянники мои. Спокойствие сохраняла только благороднейшая наша Августа. Определенно, и остальные коллеги поддались пылкому порыву брата и приблизились к нам дабы поприветствовать нас объятиями и добрыми пожеланиями. Момент сей был запечатлен настолько множественными фотовспышками, что заставило меня смутиться и задуматься о правильности подобной моей успешности у фотографов в моем нынешнем состоянии. Признаться, у меня даже возникла мысль испросить совета у Вильгельма не стоит ли мне послать графа Воронцова дабы попросить фотографов не публиковать наши фотографии в изданиях, дабы не смущать только что взошедшего на трон Николая, но решил, что подобным вопросом я более внесу смущение в наше радостное братство, посему лишь поинтересовался, как встречали братьев моих в доме Николая. Вопрос мой вызвал в ответ добротный хохот. Николай оказывается хвастался перед братьями своей предстоящей речью и изысканными в ней моментами и цитатами, а также предложил им устроить акт совместного пения, как-то бывало в нашем доме. Признаться, я был смущен подобной реакцией. Также много вопросов задавалось мне о том, почему не был я приглашен на встречу в дом Николая. Я, смутившись, ответствовал, что был занят и Алеша приболел, но, вскоре, изовравшись окончательно, честно признался коллегам, что тюремный режим, в котором я пребываю в Клину не позволяет мне покидать моего узилища чаще двух дней в месяц, а один день в месяце мне крайне необходим для прибытия в Санкт-Петербург для получения жалования и согласования бумаг, касающихся моей персоны, посему и выбор мой при заполнении отпускных бумаг арестанта и располагался между тратой одного вечера на чаепитии у Николая либо же тратой целого дня на праздничных торжествах. Беседа наша, связанная с обсуждением условий моего тюремного заключения, была столь занимательна, что мы все не заметили, как время на Кремлевских Курантах приблизилось к половине девятого утра, о чем нам и было любезно сообщено подошедшим с графом Воронцовым командиром 3-й караульной роты капитаном Вахрамеевым. На наше счастье, в ходе возникшей заминки, Алеша увидел приближающийся с Воздвиженки кавалерийский эскорт Николая, посему вопрос о принятии решения оглашения публике возможной временной задержки открытия ворот был разрешен довольно легко и бессловесно.
Я был крайне рад, что Николай воспользовался моим советом и устроил прямую трансляцию государственной речи с помощью радио-машин. Хотя, определенно, вечером, читая газеты, мне было несколько грустно осознавать, что радио-машины, так заботливо устанавливаемые мной на средства семьи по всей территории Российской Империи, были впервые использованы не мной. В газетах во множестве сообщается о телефонных звонках корреспондентов из Сибири, Урала и Дальнего Востока, слушавших речь нового императора одновременно со счастливыми столичными людьми, прибывшими на Соборную площадь. Можно даже сказать, что газетчики и общество пребывают в радостной ажиотации в связи со столь успешными введением техники, я же лью слезы, ибо установка мачтовых антенн, оснащенных радио-машинами, обошлась для меня неменьшими треволнениями, нежели развитие железнодорожного транспорта и хотелось бы мне выступить перед журналистами с речью о том, что финансовые затраты на установку мачтовых антенн, также входят в затраты семьи при подготовке тысячастолетия династии рода, и
|
