16 сентября 1916 года. Думы о Референдуме. Запись из "Дневника Его Императорского Величества

Основной принцип конституционной монархии, которой сейчас так активно бредит общество, должен быть заключен не в возможности общества доверять неким представителям своим по собственному представителей усмотрению менять указы государя, а значительно более важным принципом конституционной монархии является возможность общества осознавать собственную финансовую состоятельность и, что более важно, осознавать зависимость государей от финансовой состоятельности собственных стран. Впрочем, в этих речах повторяю я слова достойного прадеда своего Николая Павловича, сделавшего государственный бюджет открытым для общества. Возможно, оступились мы на данном пути, проспав или же в негосударственном разумении своем не предположив, что требуется сделать шаг вперед от деяний предка. Но сейчас прекрасно осознаю я, что необходимо открытой сделать не только финансовую деятельность государства, но и финансовую сторону деятельности семьи государевой. Сию сентенцию к превеликому стыду своему нашел запись в дневнике деда, Александра II Николаевича, по сему отставание наше видеться мне наиглубочайшим. Спал отец мой, долго спал и я, пришло время пробудиться. Жалование русских царей, определяющееся доходами государственного бюджета, вот уже два столетия превышает жалования всех европейских монархов, чем предки мои не уставали гордиться. Определенно, если бы общество российское осознавало собственную превеликую работоспособность и финансовую состоятельность, не были избраны бы в Государственную Думу столь неразумные и крикливые подданые мои, и значительно больше бы писем в поддержку позиции Государственного Совета о необходимости роспуска Государственной Думы поступало бы в мою приемную."
Определенно, процитировав сей свой текст, я вновь оказался перед лицом собственной ошибки. Совершенно недавно, в июле, возмущенный повышением акциза на землю, исписал я восемь страниц в журнале, изливая собственную горечь от нежелания народного внимать государственным делам, чаще нежели того требуют регалийные мероприятия. Но и здесь я вновь оказался перед фактором открытости, как верно подхватил мою мысль князь Георгий Георгиевич Милославский. Также князь Георгий Георгиевич заметил, что "если некая проблема имеет тенденциональное свойство, то общество в направлении нахождения проблемы требуемо подвергнуть излечению, посему мы совершенно верно выбрали путь освещения в прессах и газетах власти закона над государем. Шумиха сия создала столько прецедентов дискутирования избираемости членов и депутатов в Государственную Думу, сколько хватит не на одно судебное заседание и позволит многим монархиям раз и навсегда составить законодательную базу против таких супостатов аки Радек и Милюков". Впрочем, возвратимся к обсуждению фактора открытости. Георгий Георгиевич в размышлениях своих пошел дальше меня. Сославшись на британские газеты, многократно цитирующие скандал вокруг Александра Федоровича Керенского князь Георгий Георгиевич заметил, что, определенно, необходимо Указом Его Императорского Величества исправить не только законодательную базу избираемости народных депутатов в высшие юридические органы государственной власти, а вельми необходимо создать законодательную основу для любых возможных волеизъявления нации, в особенности, для такого сложного мероприятия, как государственный референдум. "Не хочется, чтобы вышло у нас, как в Китайской Империи, - вздохнул князь Георгий Георгиевич: - У них ведь весь этот беспорядок с референдумом вышел из-за законодательной неподготовленности к волеизъявлениям народным. Вот и мы нынче по старинке живем, а необходимо законодательно предусмотреть все возможные случаи народного волеизъявления, и, как Вы правильно заметили, Николай Александрович, обязательно необходимо, чтобы финансовая сторона подобных мероприятий была открыта не только правителям государственным, но и обществу, и открыта на правах государственных и общественных, занесенных во все законодательные реестры и не единожды им не противоречащих".
Подумалось мне в связи со всеми нашими сложностями, что вопрос судебного разрешения моего можн

Подумалось мне в связи со всеми нашими сложностями, что вопрос судебного разрешения моего можно было бы решить при помощи референдума, ибо решение Особого Юридического Комитета все же является позицией необычайно шаткой, но был я остановлен князем Георгием Георгиевичем и Его Высокопреосвященством митрополитом, что в размышлениях своих я более внимания уделяю воспитанию в сыне государственной честности, что совершенно понятно и полезно для государева сына, но не стоит забывать и об общественных заботах, бо прежде меня никто не создаст достойной государственной формы, соблюдающей два выбранных мною и родителями принципа "контроля и открытости", а сие есть новшество для конституционной монархии, способной спасти и конституцию, и монархию от взаимного разрушения. Следовательно, и общество российское через воплощение двух этих принципов может быть спасено от будущих невзгод.
"Всячески я поддерживаю, избранные Вами два принципа, - улыбнулся мне князь Георгий Георгиевич, забирая шапку: - Непременно, сообщите о них в своей предстоящей речи и весьма жаль, что сразу же, когда мысль сия пришла к Вам в голову, Вы не просветили о ней общество".
С сожалением, я сообщил Георгию Георгиевичу, что речь свою о принципах контроля и открытости произнесу я лишь после оглашения решения Особого Юридического Комитета касательно моей персоны, а уж скорее после оглашения решения суда, что будет и разумно, и достойно.
В вечеру распланировали с Александрой возвращение к обыденной деятельности из клинского плена. Думаю, что после завтрашнего оглашения решения о создании Особого Юридического Комитета по расследованию сложностей следствия, определенно, возвратимся мы вновь в Клин, где и будем ожидать результатов работы Особого Юридического Комитета. Если события будут следовать договоренности нашей с Сенатом и решающими персонами Государственной Думы, то 30 ноября последует предписание Особого Юридического Комитета для следственной комиссии, а к Рождеству будем мы иметь в полном распоряжение и судебное заключение о финансовом положении моего семейства. Заключение сие, определенно, позволит исключить Николая из семьи и смыть пятно позора с нашей ветви. Негожий будет подарок к Рождеству Николаю, но не столь много возможностей для действия он, как монарху, мне оставил со своими проказами. Вижу, как тяжело покидать тихий и спокойный Клин Саше, много она жалеет о прекрасных снежных зимах, что довелось ей провести в простой крестьянской избе, и о тихости озаренных светом окон деревенских изб улицы, и о красоте нашей небольшой церкви святой Ефросиньи, в коей не одну службу она провела в молитвах за мое здоровье и за благоденствие и мудрость народа, и об успокоении безумцев из Государственной Думы. Пообещал нынче Саше, непременно, на Масляную неделю выбраться в Клин и провести неделю в снегах и тишине, для того и в отпуск свой отправлюсь на неделю позднее да решу все государственные дела. Порадую народ царскими Указами в начале января, в подражание пращуру моему Михаилу Федоровичу.

Некоторые записи из _официально учтенного в Канцелярии Его Императорского Величества_
"Дневника Его Императорского Величества Николая II, Божьей милостью Всероссийского монарха,
защитника государства, народа и веры" можно прочесть здесь:
http://wisemonarchy.narod.ru/asparagus/zhitie_aleksiy..

"Дневник Его Императорского Величества Николая II,
Божьей милостью Всероссийского монарха,
защитника государства, народа и веры.

С 1 февраля 1914 года
Дневник Его Императорского Высочества
Великого Князя Николая Александровича,
отставленного от исполнения
должностных обязанностей Всероссийского монарха,
в связи со следствием, проводимым Всероссийской следственно-финансовой комиссией, организованной Государственным Банком, Государственным Советом и Государственной Думой Российской империи."